«Как ты понял, что там не картошка, а наркота?»

Продолжается допрос свидетелей обвинения по делу главы грозненского отделения ПЦ «Мемориал» Оюба Титиева. Их можно разделить на две категории: тех, кто ничего не помнит, и тех, кто принимал непосредственное участие в задержании Титиева и фабрикации уголовного дела. В ходе последних заседаний в Шалинском городском суде были опрошены пять свидетелей — они относятся ко второй категории.

Это следователь, который извлек из машины Титиева пакет с марихуаной; эксперт, помогавший ему в работе; сотрудник ГИБДД, первым заметивший в автомобиле «подозрительный пакет»; двое сотрудников дежурной части Курчалоевского ОМВД, отправивших на место задержания следственно-оперативную группу.

На суд свидетели приходят подготовленными: они прекрасно помнят детали, которые необходимо озвучить, чтобы закрепить версию обвинения. Но дотошная работа адвокатов не проходит даром — сторона обвинения нервничает, а в словах свидетелей обнаруживаются явные нестыковки.

«Скажу по-мужски, не видел документы!»

Свидетель Исмаил Демельханов работает в Курчалоевском ОМВД, он старший эксперт по району. Выезжает в составе следственной оперативной группы (СОГ), когда требуется участие эксперта. Оюба Титиева знал раньше, встречались в начале 2000-х в Грозном.

—  Времена тогда были тяжелые. Но близко знаком с ним не был, водку не пили, — рассказывает свидетель.

Смена в день задержания Титиева, по его словам, была обычной, каких в практике множество. Поступил вызов от дежурного, и Демельханов отправился на место в составе СОГ. Ему сообщили, что в остановленной машине найдены наркотики.

Когда он приехал на место, там были сотрудники ГИБДД и понятые. В ходе досмотра машины было опечатано два пакета: в первый поместили найденное под сиденьем, во второй — рассыпанное на переднем пассажирском коврике вещество растительного происхождения.

Адвокат Новиков интересуется, как Демельханов понял, что перед ним именно наркотики, а не укроп или, скажем, чай.

—  Мое дело зафиксировать, опечатать и передать следователю. Что там — чай или наркотики, мне не важно. Я оказываю содействие следователю, когда он проводит осмотр. Совместно осматривали, я проводил фотосъемку. Помогал упаковать (найденный в машине) пакет, дал пакет и нитки из своего чемодана. Бирки подписывал следователь Муратов, — говорит свидетель.

Адвокат интересуется, общался ли Демельханов с Титиевым, когда приехал на место — все-таки они были знакомы раньше.

—  Спросил его: «Что ты тут делаешь?». Он ответил: «Тебя из-за меня вызвали». Я его лет десять не видел, — говорит свидетель.

Потом стояли около машины в ожидании понятых. Защита обращает внимание на нестыковку: ведь в начале допроса Демельханов сказал, что понятые были на месте в момент его прибытия. Свидетель начинает заметно нервничать.

—  Я не против Титиева, не за, я вам говорю, какие я обязанности выполнял! — эмоционально заявляет Демельханов. Позже он говорит, что не видел момент прибытия понятых, поэтому не знает, кто и как доставил их на место.

Адвокат Илья Новиков продолжает допрос.

—  Вы ранее сказали, что двери машины были открыты…

—  Я вам этого не говорил.

—  Я, наверное, ошибся.

—  Вы не ошиблись, просто вы мне мозги хотите пудрить! — восклицает свидетель.

Демельханов уточняет: когда он увидел машину Титиева, у нее был открыт капот, багажник и одна дверь. Пакет из-под пассажирского сиденья извлек следователь Муратов — кроме него, никто к нему не прикасался. Были ли на следователе перчатки, свидетель не помнит. Помнит, что Муратов положил на пакет на сиденье, открыл его горловину и показал содержимое понятым.

Никто, кроме двух понятых, следователя Муратова и самого Демельханова, к пакету не подходил. Титиев во время досмотра стоял в стороне.

—  Вы можете отличить марихуану от сена, табака? — интересуется адвокат Заикин.

—  В общем, да. По запаху, цвету.

Заикин расспрашивает про специфические запахи марихуаны, его интересует, как же все-таки свидетель унюхал ее, пока фотографировал пакет. Чем она пахнет? Повышенный интерес Петра Заикина к его обонянию вызывает у Демельханова возмущение.

—  Вы за собаку меня принимаете? Сено нюхать, табак… может, еще что-нибудь понюхать?! Мне по долгу службы приходится изымать это вещество, будь оно неладно!

Защита продолжает допрос спокойно. Вся информация, связанная с главной уликой против Оюба Титиева — пакетом с марихуаной, очень важна. Только восстановив картину полностью, удастся доказать, что пакет в машину правозащитника был подброшен.

Свидетель уточняет: пакет был черный, полиэтиленовый. Надписей, повреждений на нем он не заметил. Целостность пакета специально не проверял, но не сомневается в ней.

Адвокат Дубровина интересуется, видел ли Демельханов какие-то документы Титиева. Он отвечает, что объектом его досмотра была машина, а не Оюб, брали ли у него документы — не знает.

—  Скажу по-мужски, не видел документы!

Ничего, кроме пакета, при нем из машины не изымалось. Никаких предметов типа сумок он не видел, ценностей — телефонов, планшета, видеорегистратора — тоже. Не заметил, чтобы была повреждена передняя панель автомобиля (там, по словам Оюба, был установлен видеорегистратор).

Демельханов покинул место осмотра вместе с СОГ. Как уехал с места Титиев, он понятия не имеет. Кто управлял его машиной, кто его сопровождал — не знает. Машину его вновь увидел уже на территории ОМВД, где в присутствии понятых (тех же, что были на месте происшествия) опечатал ее бумажными бирками. Об их дальнейшей сохранности в условиях зимы (в Чечне в это время года всегда сыро) он не беспокоился. Что было, тем и опечатывали, а охранять машину он не должен.

«И я участвовал»

Старший инспектор ГИБДД Алихан Гараев в материалах следствия значится как человек, который первым заметил в машине Оюба Титиева подозрительный полиэтиленовый пакет. 9 января он вместе с Хусейном Хутаевым и еще двумя сотрудниками — Данчаевым и Татаевым (на тот момент стажером), заступил на дежурство. Хутаев остановил машину Оюба на мосту по пути из Курчалоя в Майртуп, потому что у него был выключен ближний свет фар. Началась проверка документов, Гараев заглянул в машину и заметил рассыпанное на полу серо-зеленое вещество, а потом и краешек торчавшего из-под сиденья пакета. Спросил у Оюба, что это, тот не смог ответить, после чего Гараев позвонил в дежурную часть. Пассажиров в машине Оюба не было.

Эту версию произошедшего он четко изложил при допросе ранее и повторил, отвечая на вопросы прокурора в ходе заседания суда.

—  Он вышел из машины и открыл пассажирскую дверь, чтобы залезть в бардачок за страховкой. Под передним правым пассажирским сиденьем был у него темный пакет. У меня возникли подозрения, и я вызвал СОГ. Попросил Данчаева поехать за понятыми, — сказал Гараев.

В дальнейшем осмотре машины Гараев не участвовал, никакие документы не составлял и ничего не давал Титиеву на подпись. Находился на месте до окончания проверки, наблюдал за происходящим, стоя в стороне.

—  Сначала Титиев был спокоен, потом занервничал, — рассказывает Гараев.

—  Задрожал, — вставляет сам Оюб.

—  Ваша зоркость привела нас всех сюда. В момент, когда остановили машину Титиева, где стояли вы и где был он? — интересуется Илья Новиков.

—  Стоял у водительского (места), вместе с Хутаевым и Титиевым. Потом начали сверять VIN-номер, для этого открыли багажник и капот. Процедура рутинная, регулярная.

—  Почему решили проверить номер?

—  По желанию инспектора.

Гараева детально расспрашивают, как он проводил осмотр автомобиля. Был ли на пассажирском сиденье чехол, не мешал ли он обзору? Где он стоял относительно дверей машины, на каком расстоянии? Кто выложил из багажника вещи, что открывали сначала: капот, багажник или дверь, куда делись документы Оюба?

—  Спина Титиева не мешала вам видеть коврик? — уточняет Новиков.

—  Абсолютно нет. Все видно было.

—  Точно вспомните: ничто не перекрывало вам обзор, не мешало увидеть пакет?

—  Нет, он вылезал немного, — утверждает свидетель. Позже он добавит, что пакет выпирал так, «чтобы видно было».

—  Как вы поняли, что это не укроп, не петрушка?

—  Для этого мы и спросили. Когда он не смог ответить, возникли подозрения. Он сказал: я не знаю. Про пакет он тоже сказал «не знаю», и все, — утверждает Гараев.

Все, что происходило после досмотра машины, со слов Гараева выглядит очень размыто. На чем уехали понятые, свидетель не знает. Кто уехал первым — СОГ или машина Титиева, не помнит. Кто был за рулем авто Титиева, затрудняется сказать. Не помнит, чтобы ему говорили, что Титиев задержан по подозрению в хранении наркотиков. Потом все же вспоминает, что сам дал указание Татаеву, стажеру, следовать вместе с Титиевым в отдел.

—  Почему вы дали приказ Татаеву поехать вместе с Титиевым в отдел? Татаев был вооружен? Вы давали ему распоряжение на случай, если Титиев похитит его? Не боялись оставлять его с Титиевым?

—  Да нет, он не маленький.

Ничего более конкретного на вопрос, как же вышло так, что с потенциально опасным нарушителем УК РФ оставили одного-единственного стажера, Гараев ответить не смог. Зато пообещал предоставить суду информацию о звонках, совершенных 9 января с его мобильного телефона — чтобы подтвердить факт звонка в дежурную часть и установить его точное время.

—  Видеорегистратор в вашей машине был? — интересуется адвокат Заикин.

—  По-моему, он был неисправен. Они иногда работают, иногда нет. Там все китайское, знаете…

Видеорегистратора в машине Титиева он не видел. Не увидел он там ни мобильных телефонов, ни планшета. Также Гараев не помнит, чтобы при Оюбе было оружие (правозащитник носил с собой травматический пистолет, внешне похожий на пистолет ТТ — он пропал после задержания вместе с другими ценными вещами. — «МБХ медиа»).

Из протокола очной ставки, которая проводилась в присутствии Титиева и Гараева, со слов Оюба следует, что он искал полис, сидя на водительском сидении, а переднюю пассажирскую дверь его машины открывал Хутаев. Также Оюб заявил, что сначала открывался багажник, а потом капот. Показания Гараева этим словам не соответствуют, да и просто выглядят местами нелогично: зачем открывать багажник, если под капотом и так виден VIN?

Более того, по ощущениям Оюба, Гараев даже не присутствовал на месте его задержания. В ходе очной ставки он не смог его опознать.

Титиев рассказал, что на место задержания его «вернул» начальник уголовного розыска Джабраилов (к нему Оюба привезли после первого задержания). Он посадил к правозащитнику в машину сотрудника в гражданском, который сопровождал его из отдела до места остановки. Человек вышел, когда автомобиль остановили гаишники, а Оюбу сказал остаться в машине. Оюб описал его внешность.

—  На какой номер ты звонил в дежурку? — спрашивает у Гараева сам Оюб.

—  На городской.

—  Сразу, как увидел пакет? И сразу послал за понятыми?

—  Да.

—  Тебе дали такие указания?

—  Никто ничего не давал, в том месте я командовал. Но СОГ работает в присутствии понятых.

—  Как ты понял, что там не картошка, а наркота? Может, понятые не нужны были бы?

Гараев на вопрос не отвечает.

—  Зачем ты на себя все это берешь, ты же не участвовал? Хутаев участвовал, — говорит Оюб.

—  Почему? И я участвовал.

Документы и пальчики

Следователь следственного отдела МВД по Курчалоевскому району Азрет Муратов — прикомандированный сотрудник. Живет на территории ОМВД.

В ходе допроса Муратов сильно потеет, хотя стоит почти под кондиционером. Его руки крепко сцеплены за спиной — так незаметно, что левая постоянно дрожит. В кулаке он сжимает носовой платок, которым периодически стирает с лица пот.

В спектакле про задержание Оюба Муратову выпала непростая роль — именно он изъял из машины правозащитника пакет с марихуаной.

Муратов рассказывает суду, что он помнит о дне задержания Титиева. Выезд совершил в обычном составе СОГ (оперативник, дознаватель, эксперт и следователь) в период с 10 до 11 утра по поручению дежурного, есть ли на месте наркотики — не знал. Обнаружил и изъял полиэтиленовый пакет с подозрительным веществом, а также собрал в пакет и изъял рассыпанное на полу вещество. Пакеты дал ему эксперт из его группы, тот же эксперт производил фотосъемку. Титиева не досматривал, после осмотра места машину доставили в ОМВД, где опечатали в присутствии эксперта и понятых. Титиев присутствовать при этом отказался. Все собранные материалы Муратов передал в дежурную часть, никаких экспертиз он не назначал.

Отвечая на вопрос адвокатов, Муратов утверждает, что, прибыв на место, сказал сотрудникам полиции о необходимости привлечь понятых. Через некоторое время привезли (или привели, не помнит) двух гражданских лиц. Документы у них Муратов не проверял, данные в протокол внес с их слов. Необходимости такой не было, потому что «никогда не было, чтобы понятой сообщил о себе ложные сведения».

—  Когда вы приехали на место, машины, кроме авто Титиева, там находились? Были ли полицейские машины? — спрашивает Новиков.

На оба вопроса Муратов отвечает отрицательно. Осмотр до приезда понятых тоже не проводил.

—  А что делали до их приезда? — интересуется Новиков.

—  Изучал обстановку.

Подозрительный пакет лежал под пассажирским сиденьем, утверждает Муратов. Ничто не мешало ему видеть его. Свидетель не интересовался, трогал ли кто-то пакет до его приезда. Как пакет был сложен, он не помнит.

Перчаток у Муратова с собой не было. Следователь не считал, что мог оставить на вещдоках свои отпечатки.

—  Я аккуратно открыл пакет, — утверждает он.

Понятые в момент открытия пакета находились сзади Муратова. Где именно, он не смог ни сказать, ни нарисовать, пояснив, что у него «нет на спине глаз». Тем не менее, не субтильный по комплекции свидетель уверен, что не мог заслонить никому обзор, стоя непосредственно около пассажирской передней двери крошечной Лады «Калина» перед пакетом, выложенным на переднее сиденье.

Его манипуляции с пакетом «при желании» мог видеть даже сам Титиев, который стоял недалеко от машины, с правой стороны. Непосредственно позади Муратова при этом находились двое понятых и эксперт из СОГ.

Салон машины Муратов осматривал, но больше ничего подозрительного не обнаружил. Не видел он там и никаких ценных вещей. Единственное, что привлекло его внимание — это сумка для ключей из кожзаменителя. «То, что меня интересовало, я из машины изъял», — уточнил свидетель.

В ходе осмотра была составлена фототаблица. Адвокат Новиков обращает внимание суда на важную деталь.

—  Прошу заметить: передний пассажирский коврик грязный. Значит, с момента последнего мытья машины кто-то там ехал, — отмечает адвокат. В своих показаниях Титиев говорил, что мыл машину накануне отъезда из дома.

В 11.52 Муратов подписал протокол, в котором указал, что машина Титиева доставлена на территорию Курчалоевского ОМВД. Документ этот он составил еще на дороге, до того, как машина Оюба покинула место досмотра.

—  Почему вы подписали протокол, не зная, что она благополучно попала в ОМВД? — интересуется сторона защиты. — Она могла попасть в ДТП.

—  Не могла, — уверен свидетель. При этом, он не знает, кто доставил авто на территорию отдела.

—  Получается, что вы в протоколе, подписанном в 11.52, написали, что машина перемещена и опечатана, и оставили на дороге открытую машину, Титиева и понятых?

—  Почему открытую, она была закрыта.

—  Вы допускаете, что из-за ваших действий какая-то часть этой истории осталась незафиксированной?

— Не считаю так. Достаточно полно произвел осмотр.

Что было с Титиевым после его доставления в Курчалоевский ОМВД, Муратов не знает. Уверен лишь, что правозащитник на тот момент был «свободным человеком». Решение ехать на своей машине в ОМВД было личным решением Титиева, полагает Муратов.

Позже Муратов допросил нескольких сотрудников ППС о дне задержания Оюба Титиева. К материалам дела приложены протоколы допроса с его подписью. Защита и ранее обращала внимание на текстуальные совпадения в этих протоколах, иногда там полностью повторяются целые предложения.

—  Вы проводили допрос, руководствуясь требованиями УПК? Давали возможность изложить данные свободно? Можете пояснить, почему у вас текстуально совпадают показания?

—  Я ж не могу дословно записывать. Как говорили, так, в принципе, и записывал. Они об одном и том же говорили, поэтому текст особо не отличался.

—  Они говорили одинаково или вы записывали одинаково? Это разная ситуация. Текстуальное совпадение наводит на мысль, что вы просто взяли один файл и меняли в нем имена.

—  Что мне говорили, то я и записал.

—  Так вы позволяли себе копировать?

—  Так не делал, что говорили, то записывал. Может, были общие фразы.

—  Вы опрашивали сотрудников Курчалоевского ОМВД. Что вы хотели выяснить? —  спрашивает адвокат Марина Дубровина.

—  Что они говорят, то и пытался выяснить.

—  Не помните, что у них выясняли? — уточняет судья Зайнетдинова.

После вопроса судьи Муратов вспомнил, что проверял версию Оюба о первоначальном задержании.

—  Вспоминаю сейчас, что была версия Титиева, что не мы его останавливали, а какие-то другие сотрудники… это проверял.

Также выяснилось, что Муратов не видел никаких документов Титиева — ни паспорта, ни водительского удостоверения, а сведения о личности записал с его слов.

«Хочу знать, кто меня освобождал»

По версии обвинения, после обнаружения «подозрительного пакета» в машине Оюба сотрудник ГИБДД Гараев позвонил в дежурную часть. Трубку взял старший оперативный дежурный Магомед Хачукаев. Рядом с ним в это время находился помощник Магомед Касумов.

—  Сообщение поступило, что при выезде из села Курчалой остановлена машина, где обнаружен подозрительный пакет, — рассказал Хачукаев на суде.

Приехав в ОМВД, следователь Муратов сдал Хачукаеву рапорт и опечатанный полимерный пакет. Что в нем, свидетель не знал, так как не открывал его. Все материалы он передал начальнику уголовного розыска. Тогда же узнал, что Титиев доставлен в отдел.

—  Мне сказали: заезжает дежурка, с ней еще машина.

В показаниях, данных в феврале, Хачукаев говорил, что Титиев был доставлен в ОМВД в 12.05, а в 15.05 выдворен с территории сотрудником Ахмадовым.

—  Вы спустя три недели смогли вспомнить все вплоть до минут? — интересуется Илья Новиков.

Хачукаев утверждает, что по приезду Оюб зашел к нему в дежурную часть. Наручников на нем не было, «их же надевают только на буйных». Позже это подтвердил и его помощник Касумов, добавивший, что Оюб находился там несколько минут.

—  Докладывали ли вам, что к Титиеву хочет попасть адвокат? Могли ли его не пустить, не доложив вам? — интересуется Петр Заикин.

—  Не помню такого. Если бы был адвокат, его бы пустили, — утверждает свидетель.

Известно, что в отдел долго пытался попасть адвокат Титиева Аслан Тильхигов, однако ему сказали, что правозащитника на территории нет. Попасть в здание он смог только вечером, вместе с чеченской правозащитницей Хедой Саратовой. Подтвердить местонахождение Титиева удалось только после того, как такое требование поступило непосредственно от омбудсмена Татьяны Москальковой и главы СПЧ Михаила Федотова.

В дежурной части находятся и мониторы, на которые выводится изображение с камер наблюдения Курчалоевского ОМВД, которые по странному совпадению не работали с конца 2017 года и до конца новогодних праздников. Это, однако, не мешало Хачукаеву следить, «не лезет ли враг через ограду».

Случаются и перебои с электричеством, и тогда в отделе работает только «одна лампочка и компьютер», которые подключены к зданию местной администрации. Камеры в это время не работают. Никаких письменных докладов по поводу не работавших камер никто не делал, свидетель сообщал об этом только устно. Как в этой ситуации вести себя при опасности, он ответить не может: «Когда нападут, тогда и будем разбираться».

—  Ты говоришь, я был доставлен в дежурную часть. Сколько я там пробыл? — спрашивает у свидетеля Оюб.

—  Минуты три.

—  И что я там делал?

—  Это надо, чтобы отметить, что доставлен.

—  Что тело доставлено? Хорошо. Меня в 12.10 доставили и через три минуты отправили. Я расписывался там?

—  Нет, и не должен.

—  А у уголовного розыска есть такое помещение, куда меня могли запихнуть и держать до вечера?

—  У уголовного розыска комнат уууу… у них отдельное помещение там.

—  Ясно. Что из себя представляет Ахмадов, который выпроводил меня? Хочу знать, кто меня освобождал. Высокий, полный?

—  Обычный человек, моложе меня, с щетиной…

—  Когда он выводил, ты спросил, зачем?

—  Оюб, мне главное, чтобы человека вывели. Я точно могу сказать, что ты с Ахмадовым прошел мимо дежурной части. И он сказал: «Мага, мы закончили, я его вывожу».

—  Я вообще не был у тебя в дежурной части… То есть, ты не видел, как я вышел, но показания такие дал?

—  У меня нет оснований (не доверять) Ахмадову.

Помощник Хачукаева Касумов также на суде утверждал, что Оюб Титиев заходил в дежурную часть, и он «по-моему не доставлен был, а приглашен». Вышел он с территории в сопровождении сотрудника угрозыска, покинул ОМВД «как свободный человек».

—  Пару часов его держали, а потом вывели. Он претензий не предъявлял, телесных повреждений не было у него, он мог свободно передвигаться по отделу, — утверждает Касумов.

—  Ты сказал, телесных повреждений не было на мне. В чем я был одет? — интересуется Оюб.

—  Кажется, в футболке.

—  Тебя не удивило, что 9 января меня доставили в футболке? Зимой?

Касумов не смог вразумительно ответить на этот вопрос, что вполне объяснимо — ведь, по словам самого Оюба, он вовсе не заходил в дежурную часть.

Неизвестный ГБР и путаница в показаниях

Все опрошенные свидетели утверждают, что никогда не видели на территории Курчалоевского ОМВД лиц в камуфляже преимущественно зеленого цвета с нашивками ГБР на форме. Не видели они и машин камуфляжной расцветки. Их не встречал даже следователь Муратов, который живет на территории отдела. Отрицая само наличие подобной формы, свидетели пытаются опровергнуть версию первоначального задержания Оюба — ведь его остановила машина с сотрудниками ГБР, и именно они изначально доставили его на территорию ОМВД, где правозащитнику угрожали и пытались склонить к самооговору.

А вот в других моментах показания свидетелей расходятся. Так, они сообщают разную информацию о времени прибытия понятых. Кто их вызывал, тоже неясно — то ли сотрудники ГИБДД, то ли прибывший на место следователь. Кто был понятыми в самом ОМВД, также неясно.

Как с места остановки до здания ОМВД добирался Оюб, из их показаний непонятно. Куда делись его вещи, а самое главное — документы, которые никто из опрошенных не видел? Вероятнее всего, что его паспорт остался в отделе еще при первом задержании, а на место инсценировки второго задержания Оюба привезли уже без документов.

Продолжение истории следует — обвинение должно представить еще более тридцати свидетелей, которые также будут делиться на две категории — ничего не помнящих и непосредственно участвовавших в фабрикации дела. Перерыв в слушаниях объявлен до 27 августа.