Адвокат Ануфриев: «Юрий Дмитриев спросил: „Будем бороться?“ Я ответил: „Да!“»

— Какие доказательства следствие принесло в суд, чтобы суд избрал арест как меру пресечения для вашего подзащитного?

— Сегодня Петрозаводской городской суд удовлетворил ходатайство следователя, которое поддержала прокуратура, и взял Юрия Алексеевича Дмитриева под стражу до 28 августа. Если говорить о том, на чем это основано, то я полагаю, что оснований нет, потому что в материалах дела, которые следователь принес в суд, нет каких—либо доказательств того, что действительно Юрий Алексеевич это совершил. То есть обоснованность подозрения сегодня не установлена. Кроме того, как всегда произносились дежурные фразы: «может скрыться от следствия», «может повлиять на потерпевшую девочку», «куда—то сбежать, потому что оформляет заграничный паспорт».

— Что теперь будет? Начнется новое рассмотрение первого дела об изготовлении порнографических фотографий, а параллельно с этим будет идти следствие по новому делу о педофилии?

— Я полагаю, что у тех, кто это затеял, цель немножко другая. Они хотят каким—то образом это второе дело рассмотреть в суде первым. Потому что тогда это новое дело прикроет и протащит первое дело. Ведь по первому делу невозможно вынести обвинительный приговор, не совершив при этом должностного преступления. Трудно прогнозировать, но, может быть, они постараются каким—то образом объединить два этих дела. Но цель — спасти первое дело и оправдаться, что, мол не зря они первое дело возбуждали, не зря они поддерживали обвинение, потому что иначе они должны отвечать, ведь суд, оправдывая Дмитриева, дал ему право на реабилитацию. А для Генеральной прокуратуры это редкий случай. Раз дело такое резонансное было, я полагаю, что из—за этого они все это делают, чтобы спасти свой мундир, либо должности, либо чего—то еще, но и честь прокуратуры, которая не проглядывается.

— А Юрий Алексеевич в каком состоянии духа находится?

— Юрий Алексеевич находится в состоянии гораздо лучшем, чем по первому делу, когда его арестовывали, среди полного здоровья. Потому что сейчас он уже понял, ему многое стало понятно. Пока он проводил раскопки, он немножко отвлекся от реалий нашей российской действительности. Теперь он разобрался, все понял, где живет, в какое время живет. Во—вторых, он знает, что даже у нас можно что—то доказать и возможно, чтобы был вынесен законный приговор, поэтому он оптимистично смотрит. «Будем бороться Виктор Михайлович?» — спросил он меня. «Будем бороться».

— Что может сделать общество, чтобы помочь Дмитриеву?

— Общество может помочь, потому что желает этого кто—то или нет, но общественное мнение влияет на сознание лиц, которые принимают то или иное решение, и которые имеют полномочия их принимать. Если общество будет молчать, то и слава Богу, болото. Можно творить все что угодно. Если бы у нас было процентов тридцать активного населения, то, наверное, такие вещи были бы невозможны. Но у нас, к сожалению, наверное процентов пять есть, а может, и меньше. Вот в чем наша беда. Поэтому мы должны быть активными.Общественность должна вновь подняться и говорить об этом деле. Другого варианта нет. А я со своей стороны буду работать. У меня уже подготовлен список психологов, потому что мы будем привлекать психологов, выяснять, каким образом можно было повлиять на девочку, почему она так говорит, почему она раньше этого не говорила, ведь это невозможно. Что за бабушка, которая не смогла воспитать дочь, которая по тюрьмам скитается, лишена материнства, родив пятерых детей. Будем выяснять, а может ли бабушка воспитывать такую внучку, может ли она вложить в ее уста такие слова, что «ребенка растоптали». Мы будем проводить экспертизы, я буду привозить специалистов. Я полагаю, что предстоит большая борьба. Но она должна привести к каким—то результатам.

— Вы будете просить о проведении экспертизы объяснения девочки?

— Нельзя проводить экспертизу по тексту объяснения, оно не является доказательством по нашему уголовно—процессуальному законодательству. А протокола допроса девочки не существует в природе. Есть объяснение от 6 июня, в то время когда дело еще не было возбуждено. Это совершенно не процессуальный документ. Он не является доказательством. А протокола допроса девочки нет. В деле нет ничего, что бы дало основание суду арестовать Дмитриева, кроме просьбы следователя, прокуратуры и статьи, которую нарисовал следователь 132, ч.4. («сексуальные действия насильственного характера»)

— То есть дело возбуждено по объяснению приемной дочери Дмитриева?

— Да, по объяснению. Потому что хотя бы в рамках возбужденного дела они могли бы ее допросить. Но они не допросили, а, если допросили, то скрывают это. Во всяком случае, они этот допрос не представили в суде. На основании этих документов, представленных в суд, невозможно было его арестовать.

— Почему же тогда суд удовлетворил ходатайство следствия?

— У нас так происходит в 98% случаев. Что Юрий Алексеевич, первый, что ли? В первом деле тоже не было оснований для ареста, но его взяли под стражу и суд продлял арест, пока обвинение не рассыпалось, после экспертиз, которые были проведены. Только тогда суд понял, что дальше идти некуда, надо освобождать. Такова практика у нас. Следствие выходит с ходатайством, прокуратура поддерживает, суд говорит: «Есть!»

— И при всем при этом у вас оптимистический настрой.

— Да будем бороться, есть возможность бороться, тем более, что и я воодушевлен первым приговором, потому что я понял, что, когда мы вместе: я — с правовой точки зрения, общество с гражданской позицией, мы можем добиться результата.