Краткий обзор судебного заседания 10-ого дня

Краткий обзор 10-ого дня (19 января 2011 года)
В начале заседания судья сообщил, что двое из восьми присяжных не могут больше принимать участия в слушаниях (один по причинам неотложных профессиональных обязательств, второй по состоянию здоровья). Вместо них были назначены двое других присяжных, принимавших участие в слушаниях в течение всего процесса.

Запрос Генерального прокурора России об оказании правовой помощи

По просьбе адвоката защиты Ешуркаева, Филиппа, судья зачитывает основные пункты запроса об оказании правовой помощи Генерального прокурора России, что впоследствии переводится трем обвиняемым. После представления основных деталей преступления и предъявленных обвинений лицам, дела которых рассматриваются в суде в Вене, оглашается запрос в Генеральную Прокуратуру РФ выявить местонахождение свидетелей Лечи Богатырёва, Шаа Турлаева и Бухари Саламова, и допросить их, а также Рамзана Кадырова и Артура Курмакаева на предмет того, согласны ли они дать показания перед Венским судом присяжных, посредством чего они должны быть поставлены в известность, что в соответствии с австрийским Уголовно-процессуальным кодексом они могут отказаться давать такие свидетельские показания в случае, если показания будут использоваться против них самих. При этом если они дают согласие на дачу показаний, они обязаны говорить правду. Пятеро должны сообщить, готовы ли они лично дать свидетельские показания перед судом на следующем запланированном заседании в конце марта 2011 (либо в иную ближайшую дату) либо они согласны дать показания в ходе допроса посредством видеотрансляции в режиме реального времени; тогда российская сторона должна также указать, могут ли они предоставить соответствующую юридическую поддержку. Генерального Прокурора просят дать ответ, или, по меньшей мере, предоставить промежуточную информацию до 20 марта 2011 года.

Что касается Рамзана Кадырова, Президента Чечни, суд желал бы иметь его свидетельские показания для того чтобы разъяснить вопросы, связанные с причинами его встреч с Отто Кальтенбруннером в конце 2008 года, собирал ли Кальтенбруннер информацию о чеченцах, проживающих в Австрии, и передавал такую информацию, и давало ли чеченское руководство указание о репатриации Умара Исраилова в Чечню или его убийстве.

В отношении Артура Курмакаева, предположительно находящегося в тюрьме г. Можайска Московского области до 6 июня 2011года, суд желает получить разъяснения по следующим вопросам: пытался ли он, по указанию Президента Кадырова, убедить Умара Исраилова вернуться в Чечню весной 2008 года, посредством чего предположительно предполагалось незаконным путем присвоить 300 000 USD, угрожал ли ему Исраилов оружием 8 июня 2008 года, и каков был предмет телефонной беседы с Президентом Кадыровым 9 июня 2008 года. Более того, его свидетельские показания должны прояснить, поддерживал ли он контакт с Сулейманом Дадаевым с лета 2008 года (как это утверждает сам Дадаев), имела ли место ссора между ними в августе 2008 года, последовавшая за попыткой Курмакаева завербовать Дадаева в ряды разведки России, и является ли он лицом, стоявшим за операцией против Исраилова, и который дал приказ Дадаеву наладить контакт с Исраиловым или хотя бы установить за ним наблюдение.

В отношении Лечи Богатырёва суд хотел бы разъяснить следующие вопросы: какова была причина встреч и телефонных разговоров с тремя обвиняемыми в январе 2009, и принимал ли он участие (и каким образом) в уголовных действиях с 13 января 2009 года.

В отношении Шаа Турлаева суд хотел бы разъяснить, ездил ли он в Австрию в октябре 2008 г. исключительно на лечение и чтобы сделать новый протез для ноги, организовывал ли он встречу Кальтенбруннера с Президентом Кадыровым в конце 2008 года, и провоцировал ли он Кальтенбруннера к репатриации Исраилова в Чечню или его убийству.

В отношении Бухари Саламова суд желает прояснить, имела ли место беседа Кальтенбруннера с Косум Ешуркаевым 12 января 2009 года в Санкт – Пёльтене, которая помогла вернуться Саламову в Чечню и наладить контакт между ним и Президентом Кадыровым.

Свидетель ХХХ, зять Умара Исраилова

Свидетель подтвердил, что в 2007 году в течение приблизительно одного месяца он работал на том же мясоперерабатывающем заводе, что и Кальтенбруннер, и что он проживал неподалеку от дома Кальтенбруннеров в Санкт – Пёльтене, в трёх кварталах от него. Впрочем, Кальтенбруннер уволился с завода, и он не разговаривал с ним и лишь видел его время от времени.

На вопрос судьи о том, может ли он подтвердить показания свидетельницы Малижи Сагиевой, вдовы Умара Исраилова, заявившей, что в декабре 2008 года свидетель сказал Исраилову по телефону, чтобы тот был осторожен, потому что его сосед в Санкт-Пёльтене, который раньше был в Чечне и у которого есть фотография с Кадыровым, он ответил, что телефонный разговор действительно имел место, однако его содержание было иным. Он сказал, что он только сообщил Исраилову о людях, предлагающим помощь тем, кто хочет вернуться в Чечню, но что он не знал, кто эти люди. Он сказал, что он узнал о фото с Кадыровым уже после убийства и что он также не мог рассказать Исраилову о встречах с тайными агентами из Чечни в доме Кальтенбруннеров, поскольку он ничего не знал о них на тот момент. Он также опроверг показания Сагиевой, в которых она описывала визит полиции в ее дом после убийства, и предоставление фотографий подозреваемых, при этом он указал на фото Кальтенбруннера и сказал, что это человек, о котором он предупреждал Исраилова.

После этого прокурор напомнил свидетелю о юридическому обязательстве говорить правду перед судом, затем зачитал полицейский протокол от 16 января 2009 года о допросе (анонимного) чеченского «непостоянного информанта», о котором говорят, что он работал вместе с Кальтенбруннером на мясоперерабатывающем заводе в Нижней Австрии и что он родственник Исраилова. На вопрос о том, тот ли это человек, он ответил, что не знает. Затем прокурор предложил ему два варианта: либо они сопоставляют его показания с его показаниями перед полицией, либо они начинают допрос с самого начала; судья также вновь напомнил ему о его обязанности говорить правду, однако свидетель настаивал, что сегодня он действительно говорит правду. («Есть ли причина, по которой Вы опасаетесь говорить здесь правду? Есть ли у Вас родственники в Чечне?» «Да». («Опасаетесь ли Вы, что Ваши показания здесь могут навредить Вашей семье в Чечне?») «Такое может быть». («Тем не менее, Вы обязаны говорить здесь правду. Я не могу освободить Вас от этой обязанности»).

Свидетель настаивал, что на этом заседании он сообщил все, что ему известно. На замечание прокурора о том, что на допросе 16 января 2009 года он располагал, очевидно, большей информацией, он ответил, что это было после убийства, когда ему стали известны детали, ранее неизвестные.

Поэтому прокурор начал сопоставлять его показания со свидетельскими показаниями в полиции от 16 января. В показаниях перед полицией свидетель указал, что в период, когда он работал с Кальтенбруннером, ходили слухи о том, что Кальтенбруннер разыскивается в Чечне как последователь Масхадова, и что Кальтенбруннер ставил себя несколько выше остальных, хотя имел невысокий статус в чеченской диаспоре в Санкт – Пёльтене. В октябре или ноябре 2008 года он услышал от других чеченцев, что Кальтенбруннер состоял в контакте с двумя чеченскими тайными агентами Президента Кадырова, которые предположительно обсуждали с Кальтенбруннером, как вернуть чеченцев, которые разыскиваются в Чечне и которые проживают в Санкт-Пёльтене, обратно в Чечню, после чего он сообщил об этом Исраилову, на что тот ответил: «Я уверен, что они в Австрии из-за меня». После визита этих двух чеченцев, Кадыров внезапно начал симпатизировать Кадырову и съездил в Чечню в декабре 2008 года, где он, судя по всему, общался с Кадыровым, что запечатлено на фото.

В полицейском допросе от 16 января 2009 г., свидетель также рассказал об инциденте, произошедшем 10 или 11 января, о котором ему рассказал другой чеченец. Ночью Кальтенбруннер говорил по телефону у себя во дворе. Два чеченца проходили мимо и ради шутки хотели напугать Кальтенбруннера и подобраться к нему сзади. В этот момент Кальтенбруннер заметил их и выхватил свой пистолет, направив его прямо на них.
По приведении описанных показаний перед полицией свидетель заявил, что он не говорил всего этого, после чего прокурор объявил, что вызовет полицейских, проводивших допрос, в качестве свидетелей, а также о том, что инициирует уголовное дело по факту дачи ложных показаний свидетелем.
Он отрицательно ответил на вопрос адвоката защиты Мейера, выступал ли он периодически информатором полиции, и пожаловался на то, что власти Австрии создают ему проблемы. Адвокат защиты пояснил, что под «несистематическим информатором» понимается, что лицо предоставляет информацию полиции чаще.
На вопрос адвоката защиты Филиппа, имели ли вообще место беседы с полицией, он ответил, что это был один 10-минутный разговор, который состоялся в отделении полиции после того, как его позвали в полицию и отвезли туда с железнодорожной станции.
Поскольку Малижа Сагиева, вдова Исраилова, присутствовала в зале суда, судья воспользовался возможностью попросить ее прокомментировать свидетельские показания ее зятя, который заявил, что ее собственные показания не соответствуют действительности. Она ответила: «Вы знаете, я хорошо его понимаю. Все мои родственники здесь, в Европе, а все его родственники в Чечне. Он ничего не может сказать, потому что если что-то скажет сегодня, у его семьи будут проблемы завтра». Затем она повторила то, что сказала в своем свидетельском показании ранее, что когда полиция показывала им фото после убийства, он сказал, что Кальтенбруннер был тот человек, о котором он предупреждал Исраилова. Ее зять ответил, что она неправильно поняла его, и что он только сказал, что арестованный, Кальтенбруннер, был их соседом. Тем не менее, Сагиева настаивала, что все произошло так, как она говорит.

Свидетель, полицейский В.П., Венская государственная служба безопасности

Свидетель подтвердил, что он принимал участие в расследовании дела с самого начала и что он также принимал участие в государственных действиях в отношении Курмакаева весной и летом 2008 г. Он сообщил суду, что 13 января 2009 года, в полдень, он узнал о стрельбе. Несколько позже в его офис поступила информация, что стреляли в мужчину по имени Исраилов. Несколько полицейских поехали туда, и после полудня было принято решение о том, что дело будет передано на рассмотрение Венской государственной службе безопасности (LVT Вена, «Landesamt fur Verfassungsschutz und Terrorismusbekampfung Wien” – «Венская государственная служба по защите конституции и борьбы с терроризмом»). Кальтенбруннер, владелец машины, на которой сбежал преступник, был арестован в тот же день и доставлен в Вену. Допрос Кальтенбруннера начался в тот же день. Он принимал участие в первом допросе, однако впоследствии его обязанностью стала координация работы коллег.

На вопрос адвоката семьи потерпевшего о заявлениях Кальтенбруннера перед судом, что полиция оказывала на него серьезное давление во время допросов, свидетель ответил, что давление не оказывалось. «Сегодня такого более не происходит. Ему задавались вопросы, и он отвечал. Разумеется, имели место вопросы, но не давление».
Его также попросили разъяснить термин «несистематический информант»; он ответил, что это лицо, известное полиции, которому они могут задавать вопросы и получать ответы безвозмездно. Когда адвокат защиты Мейер стал настаивать, что можно считать знакомым человека, с которым ты разговаривал хотя бы раз, тот согласился.
На вопрос судьи о том, было ли ему известно, основываясь на опыте работы с чеченскими свидетелями во время этого расследования, что свидетели могут опасаться давать показания из-за того, что их семьи находятся в Чечне, он ответил, что «это происходило постоянно: свидетели отказывались давать показания, или они давали показания, говоря при этом, что они опасаются репрессий на родине».

*****

Во время ожидания следующего свидетеля, Кальтенбруннер передал судье книгу на русском языке, «Чечня в Кавказской войне 19 века» Маирбека Вачагаева. Он сказал, что хочет представить эту книгу суду как доказательство того, что его поездка в Париж вместе с Шаа Турлаевым имела исключительно дружеские цели — визит к другу, а именно известному историку Маирбеку Вачагаеву. Он, как и Турлаев, получил копию книги лично от автора, который также подписал их. Судебный переводчик сообщил суду, что посвящение гласит: «Рамзан, я надеюсь, что эта книга позволить тебе узнать что-то новое о нашей истории».

Свидетель, полицейский Р.Х., Венская государственная служба безопасности
Этот свидетель также был задействован в расследовании данного дела с самого начала. Он также принимал участие во многих допросах в процессе следствия, включая допросы трех обвиняемых. Однако он сообщил суду, что не сталкивался с чеченским вопросом до этого убийства.
На вопрос судьи, часто ли он имел дело со свидетелями, не желавшими, чтобы их имя указывалось в полицейских протоколах, или которые опасались давать показания, он ответил, что «это обычная практика, когда никто не хочет быть упомянутым по имени, или когда они ничего не говорят».

На вопрос о том, как в таком случае проходило следствие, он ответил, что в начале был найден владелец пропавшей машины, Кальтенбруннер, который подлежал аресту в тот же день. Затем были изучены исходящие звонки с мобильного телефона, которым постоянно пользуется Кальтенбруннер, и соответствующие им места его нахождения. Затем, во время обыска его квартиры, была найдена упаковка от сим-карты с предоплатой (мобильного оператора ВОВ), а также карта с номером, которым он пользовался позже. Первые результаты изучения этих различных номеров они получили 14 или 15 января. В последующие дни они сузили круг до двадцати подозреваемых и выявили их местонахождение. По итогам внутреннего обсуждения 25 января, было произведено несколько арестов и обысков жилищ 27 и 28 января 2009 года.

Судья сказал, что вопрос был задан в связи с тем, что Богатырёв смог покинуть страну и что Ешуркаев был допрошен в качестве свидетеля, а не обвиняемого. Свидетель ответил, что определение Ешуркаева как подозреваемого стало возможным только после анализа других телефонов.
На вопрос о том, что стало главным доказательством для следствия, свидетель ответил, что это были данные о местонахождении различных мобильных телефонов и поведение лиц, совершавших телефонные звонки. Тот факт, что не только номера телефонов, но и сами телефоны могли быть ассоциированы с определенными лицами, было особенно важно в случае с Дадаевым, чье заявление о том, что он забыл свой телефон в машине Курмакаева (или Кальтенбруннера), могло быть опровергнуто таким способом.

На вопрос адвоката защиты Мейера, были ли обнаружены следы манипуляций в машине Кальтенбруннера и были ли на месте его обычные номерные знаки, он ответил, что манипуляций не было и что на машине были обычные номерные знаки. На вопрос о том, что было обнаружено внутри машины, он смог вспомнить только пластиковый пакет в форме узла. Он сказал, что анализ обнаруженных в машине предметов выполнялся другой группой. Он далее подтвердил, что полиция получила информацию о номерах мобильных телефонов, включая информацию о местах, откуда были сделаны звонки, от мобильных операторов, и что информация была передана различными способами, включая электронный. На вопрос о том, имеются ли ответы от операторов в их распоряжении, он ответил, что должен это уточнить. После этого адвокат защиты Мейер сделал ходатайство о предоставлении оригиналов, чтобы увидеть весь список телефонных звонков, сделанных Кальтенбруннером, например, с его ВОВ сим-карты. На это прокурор ответил, что список с сим-карты ВОВ, представленный в суде, был исчерпывающим.