Множественный маразм

— Скажите, а вы когда-нибудь смотрели порно?

— Бывало.

— А в полицию заявление писали? Нет? А почему сейчас написали?

— А я не писал, мне полиция сама позвонила и предложили показания дать. А как они узнали, что я посмотрел этот клип на вашей странице, я не знаю.

— А часто вам звонят сотрудники полиции, чтоб вы давали показания?

— Бывает…

Процесс, который слушается в Ломоносовском суде Архангельска, достоин стать сценарием для черной комедии. Профессиональные свидетели, которые чистосердечно признаются в длительном сотрудничестве с полицией, экспертиза, претендующая на открытие в истории культуры, и подсудимый, который в меру сил иронизирует над происходящим — и готовится к длительному реальному сроку.

В главной роли Андрей Боровиков: 32 года, специалист по продажам, судимость по «дадинской» статье, полные карманы административок за митинги, а также за пропаганду наркотиков и реабилитацию нацизма. Страшный человек! Правда, град задержаний, протоколов и обысков на Боровикова обрушился — не иначе как по стечению обстоятельств — именно тогда, когда он возглавил местный штаб Навального, стал ходить на митинги и бороться за спасение Шиеса. Пристально взирающая на него полиция с немалым рвением изучила не только политическую деятельность Андрея, но и его художественные пристрастия: в клипе рэпера Децла нашли пропаганду психоактивных веществ, в подборке исторических кадров Третьего рейха — демонстрацию нацистской символики, теперь вот дошли до Rammstein. Страшный человек Боровиков разводит руками, собирает деньги на адвоката и морально готовится к посадке.

Началось все осенью. У Боровикова как раз подходил к концу объем обязательных работ, назначенных по уголовной «дадинской» статье — за митинги (жалоба на этот приговор уже коммуницирована ЕСПЧ).

29 сентября к Андрею пришли с обыском. К тому времени против него было возбуждено дело по ч. 3 п. «б» ст. 242 УК РФ — распространение порнографии в интернете. Чуть позже выяснилось: на него написал заявление бывший волонтер штаба некий Дурынин, углядевший на странице Боровикова в «ВК» старый клип Rammstein.

Кратко напомню: Дурынин смотрел клип не в одиночку, а с операми, которые обвешали его записывающей техникой и отправили к Боровикову «торпедой» — пересматривать кино. Его показания — ядро дела, возбужденного, впрочем, еще раньше. Оно вот-вот дойдет до приговора, пока же у Андрея подписка о невыезде.

То есть первый — Дурынин с видеокамерой, но его, видимо, показалось мало, и нашлись еще двое — те якобы случайно увидели клип на моей странице и дали на меня показания, — с Андреем мы говорим, понимая, что через пару недель сможем уже и не увидеться, реальный срок маячит.

— А кто они, ты их знаешь?

— Нет, идея в том, видимо, что это именно случайные люди. Которые случайно открыли запись, увидели и подумали: «Боже мой, это же могут увидеть дети!» Вот сейчас это любимая тема. Пока концепция обвинения строится на том, что в клипе мы видим половой акт.

— Но чтобы признать нечто порнографией, нужна экспертиза. То есть произведение искусства или учебник анатомии — это не порно.

— А у них есть экспертиза! И в ней написано, что клип Rammstein не имеет художественной ценности.

Пора пояснить: предметом влажных фантазий архангельских полицейских стал клип c незамысловатым названием Pussy. Клип старый, вышел больше 10 лет назад (Боровиков его сохранил в «ВКонтакте» в 2014 году), и снят как пародия на немецкое порно. Читается она во всем — от титров до мини-сюжетов с участием актеров. Тиль Линдеман — знатный провокатор, и в клипе вполне натуралистичная кульминация, а сцены секса чередуются с пародиями на выступления политических лидеров. Которые, на взгляд Тиля, явно та еще порнография.

В довершение образа последовательный Линдеман выложил готовый клип не в эфир какого-либо буржуазного музканала, а на порносайт. Все это стало художественным высказыванием во вкусе середины 2000-х, когда в галерее «Тейт» показывали двухчасовое исследование под названием Destricted (7 новелл и множество половых актов), когда Гаспар Ноэ презентовал «Необратимое» с 9-минутным эпизодом изнасилования, когда в России показывали скандальную выставку Джока Стерджеса «Без смущения». Общество изучало границы дозволенного, дискутировало о порно и эротике и в итоге взрослело. Судя по реакции архангельских полицейских, с подростковым восторгом разглядевших порнушку в творчестве хулигана Линдемана, они — еще нет.

Впрочем, не они одни: обвинение в порнографии становится удобным способом дискредитации и посадки оппозиционеров, будь то карельский историк ГУЛАГа Юрий Дмитриев или дальневосточная феминистка Юлия Цветкова. Вот и архангельского трибуна Боровикова постигла та же судьба: «Секс, наркотики, рок-н-ролл», — грустно посмеивается он, наблюдая, как органы делают ему биографию.

Тут стоит отметить: в делах о порнографии сложилась определенная судебно-следственная практика. Определить, порно перед нами или нет, следователь произвольно не вправе, он обязан назначить экспертизу. Как правило, если речь о художественном произведении, — искусствоведческую. В Архангельске назначили сексологическую. Ее провела группа экспертов самарской ассоциации «Некоммерческое Партнерство «Центр Независимых Экспертиз Средств Информационных Технологий». Правда, любители заглавных букв запросили много — полицейским начальство долго не согласовывало цену, вмешался прокурор области, и тогда искомые 40 тысяч бюджетных рублей наконец сыскались.

В итоге немецкую Pussy внимательно рассматривали специалист по эксплуатации авиационного оборудования, врач, психолог и мастер культпросвета. Эти, наверняка одаренные люди, познакомившись с классикой мировой метал-сцены, сделали выводы: «Художественной, либо исторической ценностью видеоряд, сопровождающий музыкальное произведение, также, не обладает» (пунктуация оригинала здесь и далее сохранена. — Т. Б.); «Представленные материалы ориентированы на стимуляцию сексуального возбуждения, что достигается за счет интерпретации реципиентом изображаемого в циничном и натуралистическом сексуальном плане»; «Крайне непристойно, цинично, вульгарно натуралистически, показывают половые органы, анатомические и физиологические подробности действий сексуального характера и вагинальных половых сношений. Изображение сексуального и сексуальности является самоцелью, следование которой выхолащивает из сексуальной жизни другие компоненты сексуального поведения, например, личностный, коммуникативный и др., что приводит к отсутствию выражения личностного смысла сексуального поведения».

Как, впрочем, и сам сюжет: в ходе кафкианского перформанса фанат отправляется в тюрьму за любовь к группе.

Заметим, сам клип не запрещен в России, больше того, в «ВКонтакте» именно тот файл, за который судят Боровикова, сохранили у себя больше 200 человек… И если Андрея обвиняют в распространении порнографии, как насчет привлечения к ответу изготовителя? Даешь этапирование Линдемана в Архангельск! В конце концов, нашим правоохранительным органам не впервой возбуждаться по поводу происходящего за пределами России — например, СК РФ открыл почти три сотни уголовных дел против украинских силовиков из-за событий на Востоке Украины. Так что, глядишь, и брутального Тиля с рыбным обозом привезут на родину Ломоносова и Писахова.

— Пускай не мне, а Усманову предъявляют, это же ему «ВКонтакте» принадлежит, а там десятки тысяч порнороликов можно найти, и даже без музыки, — паясничает Боровиков. И осекается: скверно то, что статья квалифицированная, средней тяжести, наказания, не связанного с лишением свободы, не предусматривает, если только условка, а это для оппозиционера тоже не спасение. Первая административка — и поедешь на зону. И судимость «дадинская» не погашена, отягчающее обстоятельство.

— Я не буду на суде слезинки ронять, но сказать, что я готов к тюрьме, это бравада. Я в тюрьме уже был, и мне туда не хочется.

В тюрьме Андрей сидел в юности за дедовщину. Сначала отметелил избившего его старослужащего, но вышел сухим из воды. А потом сам стал «дедом» — и сел по полной. Он этим не бравирует, но и не скрывает: говорит, отбыл за дело. Старые грехи ему припоминают разве что местные телеграм-каналы, впрочем, в российской глубинке давняя отсидка за мордобой не очень-то портит репутацию.

Что до «дадинской» судимости, то, как ни парадоксально, именно она сделала Боровикова местным лидером. Потому что до этого на митинги он ходил лишь со злобой на несправедливость и долей любопытства. А это еще не политика.

— Помню, протесты на Болотной я смотрел с телефона, который за тыщу рублей купил у наркомана. И тут посетила, видать, пролетарская ненависть. Думаю, надоела такая жизнь, хочу перемен, нечего терять, поеду на Болотную, будем делать протест! А потом посмотрел — билет до Москвы дорогой. И не поехал. А революция не из-за таких ли, как я, провалилась? Ну потом просто ходил на митинги в Архангельске по выходным, получал штрафы. Выступать было прикольно, людям нравилось. Не считал я себя политиком. Когда дело на меня возбудили, у нас и штаба Навального не было в городе. Он как раз из-за моего дела и появился — я съездил в Москву, встретился с Алексеем, начал работать…

Боровиков говорит, не было бы этого дела, не было бы и штаба. И до сих пор не понимает, почему из тысяч посетивших те митинги архангелогородцев выбор пал именно на него — кричал, что ли, больно громко?.. Сейчас, когда с должности координатора штаба активист ушел, еще более непонятно, зачем его закатывают в асфальт.

— Я все-таки ассоциируюсь у людей с Шиесом. За Шиес борьба была два года. Мы знаем друг друга, мы за эти два года встречались не раз. Я когда приезжал в 2019 году, никто не хотел слышать там про Навального. А через год те же люди мне помогали флаг штаба Навального на Шиесе устанавливать. Серьезно, мы его ставили втроем: я, коммунист и родновер. Сейчас идет большая кампания по дискредитации протеста. Может быть, таких медийно опасных, как я, они хотят убрать? Сделать из меня пугалку: мол, будете так же орать, там же закончите. А может, просто кто-то звезду на погон хотел. Я понимаю, что во власть мне уже никак не избраться — а я хочу. Но я не смогу при этом режиме. Поэтому просто буду делать, что и делал до этого: открывать глаза на ситуацию в стране. Буду культивировать в людях чувство гордости, стремление к справедливости и неприятие именно к этому диктаторскому строю. Чувство гордости — не потому, что Россия выиграла в футболе, а чувство, что я гражданин этой страны. Это ведь не просто значит иметь паспорт, это значит — не мириться с этой несправедливостью и реагировать нее, выходить на протесты, менять власть.

— Почему дело такое абсурдное придумали? Порно, «Раммштайн», какие-то свидетели с видеокамерами…

— Да, для меня оно драматическое, а для обывателя смешное. Я уж писал где-то, что МВД России — лучшее пиар-агентство. Они, кстати, из-под подписки меня спокойно на Шиес отпускали в октябре. Такое чувство, что намекали на возможность еще подальше сбежать — им спокойнее было бы.

— Что ж не сбежал?

— А мы в оппозиции все нелогичные, глянешь со стороны — так и дураками назовешь. И я такой. Не хочу уезжать. Я хочу, чтоб они убегали, а не я.

Татьяна Брицкая