Глава карельского «Мемориала» Юрий Дмитриев подал жалобу в Европейский суд
Дело по обвинению главы Карельского Мемориала Юрия Дмитриева необычно во многих отношениях: его разбирательство длится уже четыре года, вызванный им общественный резонанс не только на российском, но и на международном уровне сделал его одним из самых громких судебных процессов последних лет. Приговор, вынесенный на апелляционном рассмотрении дела в сентябре 2020 г., беспрецедентен. Во-первых, благоприятное решение суда первой инстанции было уже второй раз отменено в полном объеме (впервые это случилось в 2018 г., после чего Петрозаводский городской суд в новом составе разбирал дело еще в течение полутора лет); во-вторых, срок наказания был увеличен почти в 4 раза по сравнению с решением суда первой инстанции (с 3,5 лет лишения свободы до 13). В-третьих, предвзятость суда проявили многочисленные нарушения, допущенные в ходе разбирательства.
В жалобе в ЕСПЧ юристы Правозащитного центра «Мемориал» Марина Агальцова и Наталия Секретарёва заявляют о нарушении статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство); статьи 7 (наказание исключительно на основании закона); статьи 8 (право на уважение частной и семейной жизни) отдельно и в совокупности со статьей 18 (пределы использования ограничений в отношении прав).
Юрий Дмитриев был арестован 13 декабря 2016 г. и обвинен в изготовлении порнографических материалов с использованием фотографий малолетней приемной дочери (п. «в» ч. 2 ст. 242.2). Позже к этому обвинению добавились обвинения в совершении развратных действий в отношении девочки (так был квалифицирован сам факт фотографирования ребенка) (ст. 135, ч. 3 ст. 135) и в незаконном хранении оружия (каковым был признан нерабочий фрагмент старого охотничьего ружья). 5 апреля 2018 г. городской суд г. Петрозаводска оправдал Дмитриева по первому и второму обвинениям и признал его виновным в хранении оружия. 14 июня того же года приговор был отменен в апелляции Верховным судом республики Карелия, Дмитриеву было предъявлено новое обвинение — в совершении насильственных действий сексуального характера в отношении несовершеннолетнего (п. «б» ч. 4 ст. 132). Так обвинение квалифицировало прикосновения к телу ребенка, которые сам Дмитриев объяснял необходимым уходом за девочкой, страдавшей недержанием мочи. После доследования и повторного разбирательства новым составом суда 20 июля 2020 г. Дмитриев был оправдан в обвинениях по изготовлению детской порнографии (п. «в» ч. 2 ст. 242.2), развратных действиях (ст. 135 УК), незаконном хранении оружия (ч. 1 ст. 222 УК), но признан виновным по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ. Суд признал, что прикасаясь к дочери, он совершил развратные действия, так как прикосновения могли спровоцировать ранний интерес к сексуальной жизни. Но так как дочь малолетняя, суд квалифицировал его действия по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ как «Иные действия сексуального характера» и приговорил к 3 годам и 6 месяцам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима. С учетом времени, проведённого Дмитриевым под стражей, он должен был выйти на свободу в ноябре 2020.
29 сентября 2020 года Верховный суд Карелии отменил обвинительный приговор по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ и вынес новый, приговорив Дмитриева к 13 годам колонии строгого режима. Кроме того, суд отменил оправдательный приговор по п. «в» ч. 2 ст. 242.2 УК РФ, ст. 135 УК РФ (в редакции Уголовного Уголовного кодекса РФ от 27.12.2009 года) и ч. 1 ст. 222 УК РФ, и отправил дело на повторное рассмотрение в Петрозаводский городской суд в новом составе. Верховный суд посчитал, что прикасаясь к дочери, Дмитриев удовлетворял свои сексуальные потребности. При этом в деле было две экспертизы, которые подтвердили, что Дмитриев не страдает педофилией. А допрошенный в суде сексолог Л. М. Щеглов утверждал, что совершать повторяющиеся действия с сексуальным подтекстом в отношении малолетних может только человек с педофильными отклонениями.
16 февраля 2021 г. Третий кассационный суд общей юрисдикции оставил решение Верховного суда Карелии без изменений.
Юрий Дмитриев не признает себя виновным ни по одному из предъявленных обвинений, объясняя действия, вмененные ему в качестве развратных и даже насильственных, родительским уходом за ребенком, который после детского дома имел целый ряд проблем со здоровьем и нуждался в повышенном внимании, контроле физического развития и состояния здоровья, родительской помощи в бытовых ситуациях. В деле, действительно, есть медицинские справки, которые подтверждают явный дефицит веса (более 30%), проблемы с развитием внутренних органов, а также энурез у дочери.
В методах, которыми велось следствие и сбор доказательств по делу, присутствуют все признаки намеренной фабрикации обвинений: использование анонимного заявления о якобы преступных действиях Дмитриева, привлечение заведомо неквалифицированных экспертов, психологическое давление на травмированного ситуацией подростка для получения ответов, необходимых обвинению. Недостаточность и необъективность доказательств, на которых строится обвинение, вполне доказана целым рядом заключений специалистов (сексологов, педиатров, искусствоведов, лингвистов), привлеченных стороной защиты, а также выводами повторной независимой экспертизы, назначенной судом. Изучив материалы дела, Правозащитный центр «Мемориал» признал Юрия Дмитриева политическим заключенным в 2017 г.; статус подтвержден после изучения новых материалов дела в 2019 г.
Юрий Дмитриев с 1988 г. занимается исследованием истории сталинских репрессий в Карелии, поиском и перезахоронением жертв массовых расстрелов, обустройством мест памяти, был деятельным организатором памятных мероприятий. Ему принадлежит ключевая роль в обнаружении крупнейшего в Карелии расстрельного полигона Сандармох и превращении его в место памяти с ежегодными публичными памятными акциями. К участию в акциях приглашались люди из разных государств — потомки расстрелянных там жертв, — а в памятных речах, произносимых в том числе и самим Дмитриевым, присутствовало критическое осмысление нынешней политической ситуации. Одновременно с преследованием Дмитриева в государственных СМИ была развернута кампания по переосмыслению мемориального комплекса Сандармох — было объявлено, что место использовалось для расстрела советских военнопленных финнами в годы Второй мировой войны. Для подтверждения этой версии, не имеющей документального обоснования, Российское военно-историческое общество провело две кампании раскопок на территории мемориального комплекса, интерпретируя их результаты как «подтверждающие» исходную гипотезу. Реальная цель преследования Юрия Дмитриева заключается в необходимости наказать его за критику современной государственной политики, прекратить его работу по документации преступлений сталинского режима, идущую вразрез с «официальной» оценкой исторических событий, а также очернить Международный Мемориал и входящие в его состав организации, представить их деятельность ложной и направленной на дискредитацию образа России на международной арене.
В жалобе указывается целый ряд действий суда, нарушающих право Юрия Дмитриева на справедливый суд (статья 6 Конвенции).
В ходе заседаний он был лишен практической и эффективной юридической помощи в суде. Адвокат Юрия Дмитриева, не имея возможности присутствовать на рассмотрении дела из-за болезни, ходатайствовал об отложении слушаний на более поздний срок. Однако суд не удовлетворил ходатайства и назначил адвоката Артема Черкасова, несмотря на несогласие подзащитного и ходатайство Черкасова, чтобы именно Ануфриев представлял Дмитриева. Артем Черкасов знакомился с материалами дела всего 3 дня. На знакомство с каждым томом у него было около часа. Он ни разу не поговорил с подзащитным конфиденциально, так как не приехал к Дмитриеву в СИЗО, а общался с ним до заседания в течение 10 минут по видеоконференцсвязи. Во время заседания он заявил только одно ходатайство — о выплате себе гонорара. Поэтому он не осуществлял действительную защиту, но лишь создавал ее формальную видимость.
Юрий Дмитриев не мог эффективно участвовать в рассмотрении в апелляционной инстанции из-за проблем со слухом (позже было получено врачебное заключение о 30% утрате слуха). Он информировал суд об этой проблеме и ходатайствовал о личном присутствии в зале суда, но суд оставил ходатайство без удовлетворения, а на просьбы повторить сказанное судьи реагировали негативно. Дмитриев слышал 40% от того, что происходило в зале заседаний.
Суд не был беспристрастным, взяв на себя функции обвинения. Судом была назначена еще одна — третья по счету — экспертиза фотографий. Но назначил ее суд жестким авторитарным способом. То есть даже не просил у сторон, в каком экспертном учреждении они считают нужным проводить экспертизу, не дал сторонам ознакомиться с заключением экспертизы до заседания, не дал возможности допросить экспертов и предоставить рецензию на экспертизу. При этом если суд первой инстанции, специально, чтобы избежать обвинений в ангажированности экспертизы, передал ее экспертам из другого региона, то суд первой инстанции обратился к экспертам, которые ранее уже делали «порнографические экспертизы» по другим Карельским делам. По манере назначения и исследования результатов экспертизы в суде складывалось ощущение, что суд знал, как эксперты оценят фотографии, поэтому их и привлек. Следовательно, решение апелляционного суда о назначении повторной экспертизы было обусловлено только необходимостью получения такого заключения экспертов, которое бы подтверждало вину Дмитриева.
В ходе судебного разбирательства был нарушен принцип состязательности и равенства сторон. Суд не дал Дмитриеву возможности ознакомиться с текстом экспертизы заранее. У сторон не было возможности допросить экспертов, так как суд не вызвал их в заседание. Суд не дал защите оспорить экспертизу, например, представив рецензию.
Наказание, назначенное Юрию Дмитриеву решением суда, не было обосновано законом (нарушение статьи 7 Конвенции).
Термин «Иные действия сексуального характера», фигурирующий в обвинении и приговорах, столь широк, что его можно интерпретировать как угодно. Под него могут подпадать как и насильственные действия сексуального характера (кроме изнасилования), так как и гораздо менее серьезные нарушения (например, совершение поцелуев против воли жертвы). Ст. 7 Европейской Конвенции содержит принцип, согласно которому уголовное право не может интерпретироваться широко во вред обвиняемому. Совершая действия для контроля за состоянием ребенка (этот мотив подтверждается показаниями врачей и справками из медицинских учреждений), Дмитриев не мог предугадать их интерпретацию как «действий сексуального характера». По сути, так может быть истолкован любой факт прикосновения к телу ребенка. Никаких подтверждений сексуально окрашенной мотивации в действиях Дмитриева обнаружено не было. Однако судом они истолкованы именно как сексуальные.
Цель «удовлетворение половой потребности» была сформулирована судом безосновательно, на основании неподтвержденных или разнесенных во времени фактов из жизни Дмитриева, искусственно смонтированных в одну ситуацию.
Действия суда — незаконное вмешательство в семейную и личную жизнь Юрия Дмитриева и его дочери (нарушение статьи 8 Конвенции).
Арест и преследование Юрия Дмитриева повлекли за собой изъятие ребенка из семьи, разрушение родственных связей, грубое и травмирующее вмешательство в жизнь ребенка, затем подростка. Но это вмешательство не было законным, так как Дмитриев не делал порнографические фотографии дочери и не совершал «Иных действий сексуального характера» в отношении нее.
Ограничение прав и свобод Дмитриева было политически мотивировано (нарушение статьи 18 Конвенции).
Контекст, в котором происходит преследование Юрия Дмитриева, и усилия, предпринимаемые провластными СМИ по публичному очернению не только его самого, но и его дела, выявляет его подлинную цель: объяснить обществу наказуемость активной гражданской и исследовательской позиции и показать методы расправы за такую деятельность.
Преследование Юрия Дмитриева — часть тенденции по ревизии советского прошлого — принижения значения и масштаба политических репрессий, сакрализации памяти во Второй мировой войне и победе. Оно также вписывается в кампанию по очернению деятельности Международного Мемориала с обвинениями в служении зарубежным интересам, подрыве основ общества и антироссийской пропаганде. Наконец, преследование Дмитриева является частью кампании по устранению несогласных в Карелии, где с 2013 года регулярно возбуждаются уголовные дела против оппозиционно настроенных политиков и общественных деятелей, одним из которых стал и он.
