Дадашев Мурад Максимович

Полное описание

По версии следствия и суда, 20 апреля 2020 года, находясь в Волгоградской области, 25-летний уроженец Дагестана Мурад Дадашев опубликовал видеоролики на принадлежащей ему странице в неизвестной нам социальной сети в Интернете. Экспертиза установила, что они содержат «лингвистические и психологические признаки оправдания и пропаганды деятельности вооружённых чеченских боевиков-сепаратистов, насильственных и разрушительных действий, направленных на борьбу с властью РФ на территории Чеченской Республики,на насильственный захват и удержание власти в этом субъекте РФ — признаки оправдания и пропаганды терроризма».

Сам Дадашев вину не признал, заявил, что вменяемые ему видеоролики не публиковал, и что указанная страница в социальных сетях ему не принадлежала.

Следствие и суд сочли, что публикации сделал Мурад Дадашев, так как он высказывал одному из свидетелей «недовольство действующей государственной властью». Кроме того, на его странице также содержалось фото одного из лидеров чеченских сепаратистов Шамиля Басаева, что суд счёл доказательством наличия мотива.

Предварительное следствие осуществляло УФСБ России по Волгоградской области.

С июля 2021 года дело рассматривал Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону.

17 декабря 2021 года коллегия из трёх федеральных судей Южного окружного военного суда под председательством Сергея Михайловича Горелова вынесла обвинительный приговор. Защита обжаловала его. 

10 августа 2022 года Апелляционный военный суд в подмосковной Власихе под председательством Марины Викторовны Ушаковой оставил приговор без изменения.

11 апреля 2023 года Судебная коллегия по делам военнослужащих Верховного суда РФ под председательством Игоря Владимировича Крупнова, с участием судей Александра Владимировича Воронова и Александра Николаевича Замашнюка оставила кассационную жалобу осуждённого без удовлетворения, а приговор без изменения.

Признаки политической мотивации и незаконности лишения свободы

Как указано в примечаниях к ст. 205.2 УК РФ, «под пропагандой терроризма понимается деятельность по распространению материалов и (или) информации, направленных на формирование у лица идеологии терроризма, убеждённости в её привлекательности либо представления о допустимости осуществления террористической деятельности». В свою очередь, под «публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании».

У нас нет в настоящее время доступа ко вменённым Мураду Дадашеву видеороликам, что не позволяет оценить их содержание. Однако из вышеприведённой цитаты экспертизы можно предположить, что в роликах нет прямых призывов к терроризму и его пропаганды, а содержится лишь изображение вооружённых чеченских сепаратистов, которое может сопровождаться аудио и (или) текстовыми комментариями, выражающими одобрение их деятельности. 

Право на свободное выражение мнения закреплено в ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах: «Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений, <…> имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения или иными способами по своему выбору».

Аналогичные гарантии содержатся в ст. 29 Конституции РФ, гарантирующей свободу мысли и слова.

Простая публикация изображений или видеозаписей с вооружёнными повстанцами и боевыми действиями с их участием, происходившими на рубеже XX-XXI веков, на наш взгляд, не является однозначно пропагандой или оправданием терроризма, а может рассматриваться в качестве формы реализации права на свободное выражение мнения. 

Сама по себе вооружённая борьба чеченских повстанцев против российских войск не может быть квалифицирована как терроризм. Из содержания Постановления Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. № 10-П следует, что войны в Чечне могут рассматриваться в качестве вооружённых конфликтов немеждународного характера по смыслу Дополнительного протокола к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв вооружённых конфликтов немеждународного характера (Протокол II). Стоит отметить, что данный протокол не приравнивает участников конфликтов немеждународного характера по правовому статусу к комбатантам (участникам конфликтов международного характера). В связи с этим нормы международного права не предполагают автоматического освобождения участников конфликтов немеждународного характера от уголовной ответственности за насильственные и иные уголовно наказуемые действия, осуществлённые в рамках такого конфликта. Вместе с тем, Протокол II содержит пункт 5 статьи 6: «По прекращении военных действий органы, находящиеся у власти, стремятся предоставить как можно более широкую амнистию лицам, участвовавшим в вооружённом конфликте, и лицам, лишённым свободы по причинам, связанным с вооружённым конфликтом, независимо от того, были ли они интернированы или задержаны». Такие амнистии российскими властями действительно объявлялись. Следовательно, участники амнистий не подвергались уголовному преследованию при соблюдении условий амнистии.

Ст. 205 УК РФ даёт следующее определение террористическому акту: «Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угроза совершения указанных действий в целях воздействия на принятие решений органами власти или международными организациями». Отсюда следует, что данное преступление не только подразумевает совершение конкретных действий, но и имеет свою специфику (направленность на устрашение населения, цели дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений). В свою очередь, целью чеченской стороны в конфликте было национальное освобождение и создание собственного государства — Чеченской Республики Ичкерия. 

Поэтому, с нашей точки зрения, нельзя любые насильственные действия вооружённых повстанцев считать априори терроризмом, также как и действия военнослужащих с другой стороны конфликта (анализ ПЦ «Мемориал» «первой чеченской» см. в книге «Россия — Чечня: цепь ошибок и преступлений»). Конкретные действия отдельных повстанцев должны оцениваться с точки зрения российского и международного права, и им должна даваться соответствующая правовая оценка и квалификация. Хотя, с большой степенью вероятности, среди участников войн в Чечне были непосредственные участники террористических актов (таких, как «Норд-Ост», Беслан и т.д.), очевидно, что они не составляли большинство участников конфликта.

Сведений же о том, что Дадашев выражал поддержку именно террористическим актам, осуществлявшимся чеченскими силами, нет, и есть все основания полагать, что если бы такая поддержка имела место, власти о ней обязательно сообщили бы. Поэтому мы можем предположить, что видеоролики, размещённые Дадашевым, содержали материалы об участниках конфликта, не вовлечённых в совершение преступлений террористической направленности или даже вообще не совершавших каких-либо преступлений.

Правозащитный центр «Мемориал», незаконно ликвидированный в РФ, отмечал в докладе «Протеррористические высказывания», что ст. 205.2 УК РФ фактически заменила частично декриминализованную ст. 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») в качестве основного инструмента уголовных репрессий за высказывания в Интернете.

В частности, «во многих случаях для таких уголовных дел характерен формальный подход и заметная несоразмерность наказания реальной опасности, а иногда преследование может быть местью за политические взгляды или общественно-политическую активность».

Практика показывает, что ярлыки террористов сейчас зачастую навешиваются неугодным властям носителям оппозиционных взглядов из конъюнктурных политических соображений для запугивания критиков власти. Отсутствие наказаний за публикацию изображений с агрессивными призывами вооружённых пророссийских комбатантов Донбасса или российских военных показывает очевидную избирательность силовиков в применении ответственности по террористическим статьям.

Жестокость наказания в виде 5 лет лишения свободы, что неадекватно вменённому Дадашеву ненасильственному деянию, также указывает на политическую мотивированность преследования.

Отдельно следует отметить заявления Мурада Дадашева из текста решения Судебной коллегии. По его словам, суды не приняли во внимание его аргументы, подтверждающие, что он не публиковал вменённые ему видеоролики и что его страница в социальной сети была взломана неизвестными лицами. Мы не имеем доступа к текстам решений судов предыдущих инстанций, поэтому не можем проверить, исследовали ли суды доводы Дадашева. В случае, если они этого не сделали и формально подошли к оценке доказательств, мы видим в этом признаки нарушения права Дадашева на справедливый суд, закреплённого национальным законодательством и международными правовыми актами. 

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает, что в преследовании Мурада Дадашева с большой вероятностью присутствуют признаки политической мотивации и нарушений прав на свободу выражения мнения и на справедливый суд.

Включение людей в список лиц, подвергающихся уголовному преследованию, в котором с большой вероятностью присутствуют признаки политической мотивации и серьёзного нарушения закона, не означает их признания политзаключёнными. Равно включение людей в такой список не означает ни согласия с их взглядами и высказываниями, ни одобрения их высказываний или действий.

Адвокаты: Бухарова А. Ю., Маслюкова К. В. 

Ссылки на публикации в СМИ:

17 декабря 2021 года. Кавказский узел. Уроженец Дагестана осуждён на пять лет за оправдание терроризма.

19 апреля 2023 года. Кавказ.Реалии. Уроженец Дагестана получил пять лет колонии за видео с бойцами Ичкерии.

Дата обновления справки: 13.09.2024 г.