Встреча матери и сына в российской тюрьме

В день прибытия в колонию с 9:00 и до 16:00, то есть семь часов «драгоценного времени» ушло на проверку и ожидание сына. Из положенных трех суток побыла с сыном наполовину меньше. В последний раз я видела его в Симферопольском следственном изоляторе аж в сентябре 2015 года.

Внешне мой сын очень изменился. Сила духа присутствует. Ждет возвращения домой, в Украину. Благодарит всех за поддержку. Письма к нему приходят, очень много людей пишут, но ответить на все он не может (часто не по своей вине).

Живет в помещении барачного типа, там находится более 100 человек. Все бывшие силовики: приставы, полицейские, прокуроры и многие другие. Есть кадыровцы. Были многочисленные конфликты по национальному признаку. Даже в церкви священник Московского патриархата в проповеди к пастве выражался нецензурно, сделав акцент на национальной принадлежности украинца, а значит бандеровца. После этого в церковь в исправительной колонии сын не ходит.

Большинство заключенных вместе с сотрудниками ИК-5 отрицают существования государства Украина. На что Саша и еще несколько украинцев, которые находятся в колонии, очень болезненно реагируют. Возникают конфликты вновь и вновь.

В колонии кормят очень плохо. В супе налита просто вода и одиноко плавает килька. Из-за нехватки витаминов у заключенных выпадают зубы.

В отрядах много воровства. У Саши украли робу и простыню. Так как все эти вещи на отдельном списке, то новые не выдают.

Еще почему-то Сашу поставили на профилактический учет как склонного к побегу.

Есть большая проблема с травмированной рукой, которую повредили работники ФСБ в Крыму, во время пыток в феврале 2015 года. У Александра диагноз, который зафиксировали в медицинской карте следственного изолятора Симферополя: вывих левого предплечья, отрыв венечного отростка, контрактура левого локтевого сустава, разрыв связок локтевого сустава. Рука постоянно болит. Каждый день принимает обезболивающие таблетки. В апреле сына на неделю вывезли в филиал туберкулезной больницы ФКУЗ МСЧ-43 ФСИН для консультации с врачами специалистами, где врач-хирург поставил заключение: «Посттравматический артроз левого локтевого сустава второй степени. Разрыв связок локтевого сустава. В стационарном лечении не нуждается. Рекомендовано эндопротезирование локтевого сустава в плановом порядке, по освобождению».

Этим заключением администрация колонии сняла любые вопросы о срочности проведения операции на руке, целенаправленно стремясь причинить физические страдания и пытаясь нанести максимальный вред здоровью.

Как только я вышла из колонии, с сыном стали «работать» работники федеральной службы безопасности. На допросе или беседе (что это было, я не знаю) они морально давили на Александра, угрожали тем, что «твоя мама не долетит домой; по дороге из Кирова она исчезнет». Саша потом мне рассказывал: «Я так боялся, чтобы с тобой ничего не случилось». С проблемами, но вернулась все-таки домой.

Больше двадцати пяти лет я не покидала территорию Украины. Живя в советское время, мы с мужем часто переезжали, так как муж был военным, но никогда я не думала, что наступит такое время когда, когда мы – украинцы и русские – будем врагами.

От этих «русских братьев» в соседней России я слышала о том, что украинцы – это фашисты. Так обидно это слышать…

Мой дед во время Второй мировой войны потерял в 1942 ногу под Воронежем. Еще один родственник спас своего командира – русского в 1944 году, после войны этот офицер стал генералом. В 1990 году боевой генерал пригласил солдата-украинца на парад Победы в Москву, называя деда Леню братом. А сейчас что происходит? Люди! Откройте глаза и уши!

Елена Костенко, мать крымского политзаключенного Александра Костенко, «Крым. Реалии»